Битва на Каталаунских полях (в литературе также часто встречается название Би́тва наро́дов , фр. Bataille des champs Catalauniques ; нем . Völkerschlacht auf den katalaunischen Gefilden ) - состоявшееся после 20 июня 451 года сражение в Галлии , в котором войска Западной Римской империи под началом полководца Аэция в союзе с армией Тулузского королевства вестготов временно остановили нашествие коалиции племён гуннов и германцев под началом Аттилы на Галлию. Но через год Аттила уже пошёл на Рим.
Сражение стало крупнейшим и одним из последних в истории Западной Римской империи перед её распадом. Хотя исход битвы был неясен, Аттила был вынужден удалиться из Галлии.
Предыстория
Гунны
Положение в Западной Римской империи
Поначалу римлянам удавалось использовать гуннов для войн со своими врагами. Римский полководец Стилихон ещё в 405 году привлекал гуннский отряд для разгрома Радагайса . Фактическую власть в Западной Римской империи с 429 года держал успешный полководец, главнокомандующий войсками (magister militum) Флавий Аэций при императоре Валентиниане . В 436 году гунны по его просьбе разгромили королевство бургундов в Галлии на Рейне . Затем Аэций нанимает отряды гуннов для борьбы с Тулузским королевством вестготов в Галлии.
Вторжение в Галлию
Ставка Аттилы находилась на территории современной Венгрии. Вождю гуннов удалось собрать для похода в Галлию огромное варварское войско, численность которого Иордан оценил в невероятные полмиллиона человек . Под началом Аттилы собрались, кроме гуннов и аланов , германцы остготы (король Валамир), гепиды (король Ардарих), руги , скиры , герулы , тюринги .
Перед вторжением Аттила предпринял неудачную попытку развалить мирное соглашение между римлянами и вестготами. Иордан пишет об этом так:
«Тогда Аттила, порождая войны, давно зачатые подкупом Гизериха , отправил послов в Италию к императору Валентиниану , сея таким образом раздор между готами и римлянами, чтобы хоть из внутренней вражды вызвать то, чего не мог он добиться сражением; при этом он уверял, что ничем не нарушает дружбы своей с империей, а вступает в борьбу лишь с Теодеридом , королём везеготов. […] Равным образом он направил письмо и к королю везеготов Теодериду, увещевая его отойти от союза с римлянами и вспомнить борьбу, которая незадолго до того велась против него».
Перед лицом грозного нашествия объединились бывшие враги, римлянин Аэций и король вестготов Теодорих . Современник нашествия Проспер отразил в своей хронике вынужденный союз: «Когда он [Аттила] перешёл Рейн, многие галльские города испытали его жесточайшие нападения; тогда быстро и наши и готы согласились с тем, что ярость наглых врагов нужно отражать, объединив войска » . По словам Иордана, император Валентиниан склонил Теодориха к военной коалиции. Собственные войска империи под началом Аэция состояли в основном из сборных варварских отрядов («франки, сарматы, арморицианы, литицианы, бургундионы, саксоны, рипариолы, брионы - бывшие римские воины, а тогда находившиеся уже в числе вспомогательных войск, и многие другие как из Кельтики, так и из Германии » ) и не могли самостоятельно противостоять гуннам, что показало последующее вторжение Аттилы в 452 году в Италию.
Аттила отошёл на Каталаунские поля (более 200 км к востоку от Орлеана), перейдя на правый берег Сены , вероятно, в городе Трикассы (совр. Труа) . К северу от Труа на обширной равнине в современной провинции Шампань состоялось генеральное сражение.
Сражение
Место и день битвы, которая многими историками считается одной из величайших в истории Европы, точно не известны. Согласно предположению историка Бьюри , она могла произойти в 20-х числах июня 451 года , что в целом принимается последующими историками.
Аттила обратился к гуннам с речью, которая заканчивалась словами: «Кто может пребывать в покое, если Аттила сражается, тот уже похоронен! », и повёл войска в наступление. Произошла грандиозная беспорядочная резня, результаты которой Иордан образно передал в таком виде:
«Битва лютая, переменная, зверская, упорная […] Если верить старикам, то ручей на упомянутом поле, протекавший в низких берегах, сильно разлился от крови из ран убитых; увеличенный не ливнями, как бывало обычно, но взволновавшийся от необыкновенной жидкости, он от переполнения кровью превратился в целый поток» .
В ночной свалке затоптали упавшего с коня престарелого короля вестготов Теодориха . Не заметив потери своего короля, вестготы отбросили гуннов в их лагерь, защищённый по периметру повозками. Бой постепенно затух с наступлением ночи. Сын Теодориха Торисмунд , возвращаясь в свой лагерь, в темноте наткнулся на повозки гуннов и в завязавшейся схватке был ранен в голову, но спасён своей дружиной. Аэций, войска которого разошлись с союзниками, в темноте также с трудом нашёл дорогу в свой лагерь.
Только утром стороны увидели результаты вечерней бойни. Погиб родственник Аттилы Лаударих . О тяжёлых потерях Аттилы свидетельствовало его нежелание выдвигаться за пределы укреплённого лагеря. Тем не менее гунны беспрестанно стреляли из-за ограды, внутри их лагеря раздавались звуки труб и прочая активность. На совете у Аэция было решено осадить лагерь противника, взяв Аттилу измором.
Вскоре после этого обнаружили тело Теодориха , и ситуация резко поменялась. Аэций посоветовал избранному войском новому королю вестготов Торисмунду поспешить в Тулузу , чтобы утвердить свою власть от оставшихся там братьев. По словам Иордана, Аэций счёл более выгодным сохранить разгромленных, по его мнению, гуннов в качестве противовеса усилившимся вестготам. Вестготы покинули поле битвы, а спустя некоторое время беспрепятственно удалились и гунны . Источники не проясняют, как разошлись в Галлии противоборствующие стороны. Современник сражения Проспер , наблюдавший за событиями из Рима, записал в своей хронике нерешительный итог сражения:
«Хотя в этом столкновении никто из [соперников] не уступил, произошли не поддающиеся подсчёту истребления погибавших и с той и с другой стороны, однако гуннов сочли побеждёнными потому, что те, кто выжил, потеряв надежду на [успех в] сражении, вернулись восвояси» .
Легенда
Как бы ни рассматривался итог сражения, оно стало крупнейшим в Западной Европе в V веке по количеству участников и одним из самых кровопролитных. Вскоре после битвы появились легенды, одну из которых примерно 50 лет спустя передал греческий философ Дамаский :
Последствия битвы
В средневековых сочинениях битва на Каталаунских полях представлялась как символ победы цивилизованного мира над разрушительным варварством.
В культуре
Битва показана в американо-литовском сериале «Аттила-завоеватель ». Римляне заняли позицию на холме и вместе с вестготами отбили несколько пеших атак гуннов. В разгар битвы римлянин по приказу Аэция пустил Теодориху предательскую стрелу в спину. После битвы вестготы покинули римлян.
Ряд обстоятельств говорит также о том, что Дж. Р. Р. Толкин использовал описание Каталаунской битвы и осады Орлеана в качестве рабочего материала при создании той части «Властелина Колец », где происходят Битва на Пеленнорских полях и осада Минас Тирита .
Каталаунские поля, утро после битвы (дня, когда «сам Аттила потерпел поражение») - место и время рождения дракона из пьесы Е. Л. Шварца «Дракон ».
См. также
- Юста Грата Гонория : излагается история призвания Аттилы на Римскую империю.
Примечания
- Военная энциклопедия / председатель комиссии П.С. Грачев. - том 3. - Москва: Военное издательство, 1995. - С. 508. - 543 с. - ISBN 5-203-00748-9 .
- Леер Г. А. Энциклопедия военных и морских наук. - том IV. - С. Петербург: типография В. Безобразова и комп., 1889. - С. 181. - 642 с.
- Gotthold Klee. Die alten Deutschen während der Urzeit und Völkerwanderung. - Bertelsmann, 1893. - 330 с.
- Jöris, Martin. Erzählungen für den ersten Geschichtsunterricht. - Leipzig: Freytag, 1907. - С. 12. - 102 с.
- Различия в образе жизни хорошо заметны в описаниях гуннов у Аммиана Марцеллина и Приска Панийского , разнесённые по времени примерно на 80 лет.
- Проспер (451 г.): «Аттила после убийства брата, увеличив свои силы [за счёт] убитого, многие тысячи [людей] из соседних народов заставил воевать, поскольку объявил, что нападает только на готов, как хранитель римской дружбы ». Также Иордан («Гетика », 184) и Приск (фр. 12).
- Проспер (448 г.): «Eudoxius arte medicus, pravi sed exercitati ingenii, in Bagauda id temporis mota delatus, ad Chunnos confugit».
- Легенда о призыве Аттилы Гонорией в Римскую империю изложена в статье
Первыми жертвами вторжения гуннов стали Вормс, Майнц, Трир, Страсбург (Аргенторат), Шпейер (Новиомаг), Безансон (Безонтион) и Мец. Следующими должны были оказаться Лютеция (Париж) и Аурелианум (Орлеан), но в силу загадочных обстоятельств этого не произошло. Вот как описывал эти события русский историк XIX века Д. И. Иловайский: «Народные предания Галлии рассказывают о разных чудесах, совершавшихся во время этого нашествия. Например, Париж был спасен молитвами простой девушки Женевьевы. Жители готовились уже его покинуть, но гунны повернули от города, Аттила прошел дальше к берегам Луары и осадил Орлеан. Епископ орлеанский (святой Аньян) поддерживал мужество горожан надеждой на Божью помощь. Наконец осажденные доведены были до крайности: уже предместья заняты врагом, а стены города тряслись под ударами таранов. Те, кто не мог носить оружие, усердно молились в храмах. Епископ дважды посылал уже на башню дозорных; два раза посланные возвратились, ничего не увидав. На третий раз они объявили, что на краю горизонта показалось облако пыли. «Это Божья помощь!» - воскликнул епископ. Действительно, то был римский полководец и наместник Галлии Аэций, который, кроме римских легионов, вел с собой союзников - вестготов и франков».
Так гласят легенды. На самом же деле Аттила просто не дошел до Парижа, повернув по дороге на Орлеан. Он осадил этот город, но взять его не смог вследствие отсутствия поддержки в тылу и прихода сил римского полководца и наместника Галлии Аэция. Надо сказать, что тот, благодаря проявленному им большому дипломатическому искусству, сумел быстро создать в противовес гуннскому союзу союз проримский, в который, кроме римских легионеров, вошли вестготы во главе со своим королем Теодорихом, алеманы, бургунды, сарматы, саксы, аморианцы, часть франков и аланов. Аттила, посчитав для себя неблагоприятным расклад сил и то, что лесистая местность у крепостных стен Орлеана не позволяла развернуться его коннице, вынужден был снять осаду с города и отойти к Шалону-сюр-Марн (Шалону-на-Марне), на Каталаунские поля . Римско-германское войско отправилось вслед за ним.
Подойдя к Каталаунским полям, воины Аэция по обыкновению устроили укрепленный лагерь из бревен, защищенный рвом и стеной. Аттила же просто велел построить свои кибитки в виде круга, а внутри его раскинуть палатки. Его воины не привыкли строить укрепления или рыть окопы.
Перед битвой царь гуннов обратился к придворным прорицателям за предсказанием ее исхода. Те, по словам Иордана, долго всматривались то во внутренности жертвенных животных, то в какие-то жилки на обскобленных костях и, наконец, объявили, что гуннам грозит опасность. Единственным утешением для Аттилы могло служить лишь то, что один из верховных вождей противника должен был пасть в этой битве.
Царь гуннов выбрал для боя равнину, что давало его коннице простор для маневра. Свои войска он вывел лишь в третьем часу пополудни, расположив их следующим образом: на левом фланге находились готы во главе со своим вождем Валамиром, на правом - король Ардарик с гепидами и представителями других народов. Сам же Аттила с гуннами расположился в центре. Он, видимо, планировал первым наброситься на римлян. Аэций же, напротив, возглавил левый фланг своего войска, на правый поставил короля Теодориха с вестготами, чтобы двумя этими крыльями отсечь противника от его флангов.
Перед началом сражения Аттила постарался вдохновить своих воинов речью. Если верить готскому преданию, приведенному Иорданом, то в ней говорилось: «Нападем смело на неприятеля, кто храбрее, тот всегда нападает. Смотрите с презрением на эту массу разнообразных народов, ни в чем не согласных между собою, кто при защите себя рассчитывает на чужую помощь, тот обличает собственную слабость перед всем светом… Итак, возвысьте свою храбрость и раздуйте свой обычный пыл. Покажите, как следует, гуннам свое мужество… Я бросаю первый дротик в неприятеля, если кто-либо может остаться спокойным в то время, когда бьется Аттила, тот уже погиб». Как видим, царь гуннов был силен в красноречии, и его призывы всегда достигали цели. Поэтому и на этот раз воодушевленные его словами воины со свирепой отчаянностью бросились в бой.
Ход битвы, состоявшейся 15 июня 451 года , подробно описан Иорданом: «Войска сошлись… на Каталаунских полях. Была на равнине покатая возвышенность, образующая холм. И вот каждая сторона стремилась захватить ее. …Направо стояли гунны со своими, налево - римляне и вестготы с союзниками. И вот, оставив склоны, они вступают в битвуиз-за вершины. Правое крыло войска составлял Теодорих с вестготами, левое - Аэций с римлянами, в середине же поместили Сангибана, предводительствовавшего… аланами… Против расположилось гуннское войско, в середине которого находился со своими храбрейшими Аттила… Крылья же образовали многочисленные народности и различные племена, которых Аттила подчинил своей власти. Между ними выделялось войско остготов, предводительствуемое Баламиром, Теодемиром и Видемиром… А бесчисленным войском гепидов предводительствовал прославленный король Ардарик, который вошел в доверие к Аттиле своей исключительной верностью… Остальная же… толпа королей и вождей разных племен ожидала, подобно телохранителям, приказаний Аттилы, и как только он поводил глазами, так без возражений, со страхом и трепетом являлся пред его лицо каждый… Один Аттила - король над королями - стоял над всеми и за всех действовал… Аттила направил своих, чтобы они заняли вершину холма, однако Торисмунд и Аэций его опередили: они раньше овладели возвышенностью холма и легко отбили устремившихся туда гуннов… Сходятся врукопашную. Завязывается битва, жестокая и повсеместная, ужасная, отчаянная. Ни о чем подобном не рассказывает древность, повествующая о такого рода деяниях… Если верить рассказам стариков, протекавший по упомянутому полю в низких берегах ручей широко разлился от крови, струившейся из ран сраженных… Тут Теодорих король, объезжавший и ободрявший свое войско, был сброшен с коня и, растоптанный ногами своих, кончил престарелую жизнь… Тогда вестготы, отделившись от аланов, устремились на отряды гуннов и убили бы самого Аттилу, если бы он из предосторожности заблаговременно не убежал и не укрылся в лагере, обнесенном повозками».
Бой прекратился только с наступлением ночи. Для Аттилы он стал единственным, в котором великий завоеватель потерпел поражение. Победившие римляне укрылись в своем укрепленном лагере, а удрученный предводитель гуннов в ожидании следующего штурма стал готовиться к худшему. В случае нового натиска со стороны римлян он даже решил сжечь себя на костре, но не попасть в руки врагов. В то же время Аттила не терял надежды на то, что ему удастся обмануть противника и выбраться из западни. Поэтому он приказал, чтобы из его лагеря всю ночь раздавались звуки трубы и бряцание оружия, которые должны были убедить Аэция и его союзников в готовности гуннского войска продолжить наутро битву. Это была своеобразная «психическая атака», которой хитрый завоеватель пытался устрашить римских воинов. Описывая состояние гуннского короля, Иордан сравнивал его с раненым зверем: «Как лев, гонимый отовсюду охотниками, большим прыжком удаляется в свое логовище, не смея броситься вперед, и своим рыканием наводит ужас на окрестные места, так гордый Аттила, король гуннов, среди своих кибиток наводил ужас на своих победителей».
Но новой атаки со стороны римлян на следующий день не последовало. В их стане возникли разногласия, в результате которых новый король вестготов Торисмунд покинул со своим войском лагерь. Оставшийся без союзника Аэций не решился атаковать гуннов. Благодаря этому Аттила смог спокойно уйти с остатками своей армии за Рейн. Исходя из этого, некоторые военные историки (в частности, Алексей Паталах) склонны считать результат сражения ничейным, но подавляющее большинство оценивает его как первое и единственное поражение гуннского завоевателя. И только Рафаэль Безертдинов утверждает, что в этой битве проиграли римляне и их союзники: «Обе стороны несли большие потери, но горели желанием победить. Страшная резня длилась сутки. Напор Аесиуса удержали не союзники хуннов, а их богатыри, которых много полегло на поле боя. К вечеру второго дня римские легионеры отступили. Весь мир убедился - тюрки непобедимы».
Так или иначе, но битва на Каталаунских полях стала одной из самых кровопролитных в истории войн. Согласно позднейшей легенде, после нее тени павших еще три дня продолжали сражаться между собой. А число погибших с обеих сторон было огромным. По данным Иордана, в битве в общей сложности погибло 165 тысяч человек. Другие ученые, в част ности известный русский историк и публицист XIX века М. М. Стасюлевич, доводят число потерь с обеих сторон до 300 тысяч человек. Однако обе эти цифры можно считать преувеличенными. С учетом разнородности участников сражения оно было названо «битвой народов». По единодушному мнению историков, она является одной из самых значительных битв мировой истории. Считается, что если бы в ней победил Аттила, то это могло бы привести к гибели остатков римской цивилизации и падению христианства в Западной Европе, а в конечном итоге - к господству азиатов в Европе. В частности, Бувье-Ажан пишет, что «битва народов» ознаменовала собой столкновение двух миров - «римской цивилизации» и «варварства». Их противостояние выразилось и в уровне технического прогресса, и в противоборстве христианства и язычества, «вернее, разнородного смешения языческих верований и суеверий в сочетании с атеизмом». Французский историк дал очень емкое и образное определение этому событию, сказав, что «на Каталаунских полях сошлись Запад и Восток, город и степь, крестьянин и кочевник, дом и шатер, Меч Господень и Бич Божий». А еще он считает, что «это была борьба за независимость и свободу», в которой «различные варварские племена поднялись против захватчиков-гуннов, чтобы сообща защитить землю Галлии».
Тем не менее, исход «битвы народов» по сей день вызывает у историков множество вопросов. Ответить на них очень непросто, так как не сохранилось никаких воспоминаний непосредственных ее участников, а все, что о ней известно, почерпнуто из произведений преимущественно римских авторов, содержащих их личные субъективные комментарии. Примерами того могут служить письма и поэмы Сидония Аполлинария и упомянутое уже здесь сочинение Иордана. Но больше всего отголосков этого сражения дошли до нас в легендах, одинаковых у самых разных народов и бережно сохранявшихся в течение многих столетий, которые мало что поясняют в расстановке сил и намерениях противников. В какой-то мере это, возможно, удалось сделать Бувье-Ажану в одной из глав своей книги об Аттиле, которая так и называется «Загадка Каталаунских полей». Первый вопрос, которым задается французский исследователь, звучит так: почему вестготы ушли с места битвы первыми. Поскольку угроза со стороны Аттилы еще не исчезла и битва могла возобновиться в любое время, не был ли их уход предательством по отношению к римлянам? Но, проанализировав события в Аквитании того времени, он пришел к выводу, что поведение вестготов, скорее всего, было обусловлено обстоятельствами, связанными с трагической смертью Теодориха. Молодой король вестготов Торисмунд поспешил вернуться на родину, опасаясь, что его младший брат Эврих, узнав о смерти отца, может захватить власть в стране. По мнению Бувье-Ажана, он поклялся Аэцию, что вернется к нему, если в этом возникнет необходимость, и ушел со своими воинами по его просьбе ночью, не гася за собой огни.
Но почему же тогда покинул Каталаунские поля Аттила? Может быть, благодаря непогашенным вестготами огням - этой маленькой военной хитрости Аэция, - он не догадался об уходе вестготов и, опасаясь того, что его заметно поредевшая армия не выдержит следующего боя, решил отступить? Но французский историк сомневается в этом, считая, что численность гуннской армии и после сражения оставалась вдвое большей, чем у галло-римлян. Он высказывает другие предположения о причине отступления гуннов: «Предположение первое: Аттила сохранял численное превосходство, и активное преследование его было чревато для Аэция определенным риском. Он отступал - и этого было довольно.
Второе предположение: Аттила был уверен, что Аэций не станет продолжать войну, так как, не получив от Валентиниана III дополнительных легионов, он мог преподнести отступление гуннов как победу и претендовать на триумфальную встречу в Италии.
Третье предположение: возобновление сражения привело бы к полному разгрому гуннов, от которого Аэций предпочел пока воздержаться, понимая, что Аттила не нападет. Аттила же осознал, что одного только героизма и численного превосходства недостаточно, чтобы выиграть войну. Он оценил преимущества техники и снаряжения римлян и опасался нового, еще более тяжелого поражения. Поэтому он решил вести себя как побежденный, демонстративно отступив, чтобы Аэций посчитал ненужным добивать поверженного врага, признавшего свое поражение.
Четвертое предположение: между Аттилой и Аэцием существовал сговор. Даже сойдясь на поле брани, они инстинктивно оставались сообщниками. Каждый мог стремиться победить другого, но никак не уничтожить. Раздел «мира» все еще был возможен, надо было только дождаться удобного момента и разыграть свои личные козыри. Аэций отпустил Аттилу, как сделал это еще раньше под Орлеаном. Аттила сделал бы то же самое, если бы повернулось колесо фортуны и побежденным оказался бы Аэций. Можно даже предположить, что посредничал не один только Констанций и связь между Аттилой и Аэцием поддерживалась регулярно, даже в самые напряженные периоды их взаимоотношений. Подобное и возможно, и невозможно. Возможно, что в 451 году так и случилось…
Была у Аттилы и еще одна причина уйти: он должен был сохранить доверие союзников. Если в сложившихся условиях Аттила и согласился сыграть для римлян и галло-римлян роль побежденного, то гунны и их союзники вовсе не считали сражение проигранным. Бой был прерван, и хотя обе стороны понесли тяжелые потери, ничего еще не было решено».
Бувье-Ажан категорически не согласен с теми учеными, которые считают, что отступление Аттилы от Константинополя, снятие им осады Парижа и «бессмысленное дезертирство» с Каталаунских полей служат «доказательством его нездорового непостоянства, неспособности завершить начатое дело, за которое уже дорого заплачено». В связи с этим он пишет: «Это предположение совершенно несостоятельно. Поступки Аттилы имеют под собой весомые основания. Штурм Парижа не решал стратегических задач, а отступление с Каталаунских полей, хотя и нанесло болезненный удар по его самолюбию, было продиктовано исключительно здравым смыслом. Продолжение битвы могло обойтись слишком дорого, разумнее было пересмотреть план кампании». По всей вероятности, гуннский завоеватель руководствовался при этом известным принципом: отступление не поражение, отойти еще не значит уйти.
Трудно судить, насколько справедливо то или иное умозаключение французского историка, так как ни одно из них не подкреплено историческими материалами. Однако о том, что после жестокой «битвы народов» Аттила вовсе не считал себя побежденным, а войну оконченной, можно судить хотя бы по тому, что сразу же по возвращении домой он стал готовиться к новому походу. Проанализировав расстановку сил на территории Западной Римской империи, он решил, что наиболее правильным будет сконцентрироваться на захвате Италии и завоевании все той же Галлии, но теперь с юга. И уже весной 452 года гуннский завоеватель вторгся в Италию, по обыкновению отмечая свой путь ужасными разрушениями, пожарами и истреблением тысяч людей. По словам Бувье-Ажана, «начиналась самая ужасающая кампания Аттилы. Помимо кровавой резни, она была примечательна достижениями гуннов в области военной техники и стратегии, а также своим совершенно неожиданным, парадоксальным финалом».
По некоторым рукописям сражение гуннов с римлянами произошло при Мауриаке (в окрестностях города Труа). Точное место битвы неизвестно.
По другим сведениям, битва состоялась 20 июня 451 года, а Бувье-Ажан называет еще более позднюю дату - 30 июня или начало июля.
Торисмунд (Торизмонд) - сын Теодориха, ставший после его смерти новым королем вестготов.
Битва на Каталаунских полях, случившаяся в 451 году на территории одной из равнин Шампани, стала своеобразным выражением европейских противоречий периода Великого переселения. Это не было сражение запада с востоком или беспорядка против порядка, здесь «все были против всех».
Отношения между Западной Римской империей и гуннами длительное время строились на вполне цивилизованных условиях. В 20- х годах 5 века отряды гуннов постоянно нанимались для службы в римских войсках. Основной кочевной силой была, естественно, конница, в искусстве по верховой езде и ведения конного боя гуннам почти не было равных. А в 40- х годах Аттила (вождь гуннов) проводил независимую политику по отношению к обеим половинам Римской империи.
Местом генеральной битвы двух войск были Каталаунские поля на территории Шампани. «Битва народов» началась в июне. Левое крыло римлян находилось под командованием вестготского короля Теодорих, правым управлял Аэций, в середине находились бургунды, аланы и иные союзники. В центральной части гуннской армии располагался Аттила со своими соплеменниками, на правом фланге стояли гепиды и прочие народы, а на левом - готы под командованием Валамира. Битва была начата гуннами. Между двумя войсками наблюдалось возвышение, которым стремились овладеть обе стороны. Это сделала вестготская конница. Аттила продолжил действия своего авангарда атакой главных центральных сил. После чего стала развиваться жестокая сеча по всей территории фронта, войска перемешались, хронисты говорят о том, что протекавший на поле битвы ручей от крови вышел из берегов. Это на самом деле было самое огромное сражение античной эпохи, и длительное время оставалось крупным и для периода Средних веков.
В ходе боя погиб король Теодорих, хотя принадлежащие вестготы победили своих визави. Римлянам Аэция и Вестготам с двух флангов получилось сжать армию гуннов в тиски и обеспечить их отступление. Аттила отвел армию в лагерь, а полководцу Рима пришлось отпустить вестготов, которые желали похоронить вождя со всеми подобающими им почестями. Впрочем, существует версия, что лично Аэций убедил сына Теодориха, что тот обязан пойти в свое королевство, чтобы никто не забрал из его рук правление. Таким способом, Аэций давал возможность Аттиле отступить, чтобы применить его в последующих политических играх и лавировании между королями варвар. Если это на самом деле так, то Аэцию удалось реализовать свою идею. Далее гунны отступили. Так что в многолюдном и кровавом сражении на Каталаунских полях ни единая сторона не добилась окончательной победы. Уже на следующий год Аттила вторгся в центр Италии и только после разговора с Папой Римским Львом I вернулся обратно.
Летом 451 года на полях Галлии решалась судьба Европы. Сохранит ли гордый Рим свое существование, или он падет под ударом несметной орды гуннов под руководством свирепого Аттилы?
В конце IV века нашей эры у Римской империи (распавшейся к тому времени на Западную и Восточную) появился новый страшный враг. Это были гунны - кочевники, пришедшие из Центральной Азии.
Бич божий
Еще в 377 году гунны захватили Паннонию (современная Венгрия), но на первых порах они не представляли серьезной опасности для Рима. Римляне даже заключали с ними кратковременные военные союзы.
Ситуация изменилась, когда гуннов возглавил воинственный и талантливый полководец Аттила, убивший в 444 году своего брата-соправителя Бледу и объединивший под своей властью все варварские племена от Рейна до Кавказа. Аттила был рожден для войны. По преданию, однажды пастух нашел и принес ему заржавленный меч. Аттила взял меч в руки и произнес: «Долго этот меч был скрыт в земле, а теперь небо дарует его мне для покорения всех народов!»
В 447 году гунны опустошили Балканский полуостров и дошли до окрестностей Константинополя. Но Восточная Римская империя смогла откупиться от них огромной данью. Поставив на колени Византию, Аттила стал готовиться к нападению на Западную Римскую империю. Для похода Аттила собрал несметное войско, куда (кроме, собственно, гуннов) входили аланы, славяне, германцы, гепиды, остготы и еще ряд варварских племен.
Однако и противник у гуннов был человеком недюжинных дарований. Звали его Флавий Аэций. Он занимал пост главнокомандующего римским войском при бездарном императоре Валентиниане и фактически держал в своих руках все нити управления империей. Любопытно, что в молодости он несколько лет провел в свите Аттилы, когда тот считался одним из наследников при своем дяде Ругиле, вожде гуннов. Аттилу и Аэция поначалу связывали приятельские отношения, но жестокие законы политики привели их в конечном итоге к взаимной вражде.
Варвары против варваров
Узнав о том, что Аттила готовит вторжение, Аэций стал энергично сколачивать антигуннскую коалицию из варварских племен, расселившихся на территории Римской империи.
Ведь к середине V века от былой военной славы Рима остались одни воспоминания. Ушли в прошлое времена его непобедимых легионов. Громадный приток рабов привел к уничтожению свободного римского крестьянства, которое и составляло когда-то силу Рима. Крестьянский труд стал нерентабельным - ведь рядом на огромных поместьях патрициев трудились тысячи рабов, поставлявших на рынок множество дешевой продукции (потому что производилась она с помощью бесплатного рабского труда).
Вот эти-то варварские племена и стал усиленно вербовать Аэций. Ему удалось привлечь на свою сторону бургундов, франков, саксов и еще ряд племен. Но главной удачей Аэция стало заключение политического союза с могущественным королем вестготов Теодорихом, чьи владения охватывали территорию современной южной Франции.
Вождю гуннов удалось собрать для похода в Галлию огромное войско, численность которого средневековые хронисты оценивали в 500 тысяч человек (что, конечно же, было явным преувеличением).
Весной 451 года Аттила пересек Рейн и вторгся на территорию римской провинции Галлия. Громя все на своем пути, летом 451 года он подошел к Орлеану в центре Галлии. Однако взять город гуннам не удалось - на помощь осажденным подоспели соединенные силы Аэция и Теодориха. Аттила отошел на так называемые Каталаунские поля (в 200 км к востоку от Орлеана). Здесь, на обширной равнине в современной провинции Шампань, и состоялось генеральное сражение.
Точная дата этой грандиозной «битвы народов» не известна. Считается, что она произошла где-то в 20-х числах июня 451 года.
Аттила выбрал для сражения эту равнину для того, чтобы предоставить своей легкой коннице как можно большую свободу маневра. Вождь гуннов долго колебался, прежде чем атаковать противника. По одной версии, это объясняется тем, что гадатели дали Аттиле неблагоприятный «прогноз» на этот день. По другой, более рациональной, Аттила начал битву поздно (в третьем часу пополудни) из расчета на то, что «если дело его обернется плохо, то наступающая ночь выручит его».
Перед боем Аттила обратился к гуннам с речью, которая заканчивалась словами: «Кто может пребывать в покое, когда Аттила сражается, тот уже похоронен!» После чего, воскликнув: «Смелые атакуют первыми!» - он повел свои войска в наступление.
Кровавый поток
Битва была свирепой и отчаянной. По сути, на огромной Каталаунской равнине шла грандиозная беспощадная резня по принципу «стенка на стенку». Готский историк Иордан (VI век) описывал это так: «Битва лютая, зверская, упорная. Ручей, протекавший по полю, разлился от крови и превратился в целый поток».
Аттила направил свой главный удар на слабый центр римлян, смял его и уже торжествовал победу, когда вестготы Теодориха атаковали правый фланг гуннов. При этом сам вестготский король был сбит с коня и растоптан своими всадниками. Но гибель вождя осталась незамеченной для его войска, поэтому они продолжили наступление. Вслед за готами по гуннам слева ударили и бойцы Аэция. Гунны оказались в «клещах».
После упорного сопротивления гунны, теснимые справа и слева, не выдержали и бросились к своему лагерю, окруженному со всех сторон повозками. Сам Аттила едва не погиб, спасаясь бегством. Вождь гуннов приготовился к атаке на следующий день. Засев за повозками, Аттила держался достойно: из его лагеря раздавались звуки трубы и шум оружия. Казалось, что он снова готов нанести удар. «Как лев своим рыком наводит ужас на окрестные места, так гордый Атилла, король гуннов, среди своих кибиток наводил ужас на победителей», - писал историк Иордан.
На совете у Аэция было решено не штурмовать лагерь противника, а взять Аттилу измором. Однако в этот момент вестготы обнаружили наконец тело своего короля. Ситуация резко изменилась. Старший сын Теодориха - Торисмунд - объявил о своем решении немедленно отправиться с войском в Тулузу, столицу вестготского королевства. Он опасался, что в его отсутствие младшие братья могут попытаться захватить престол.
Узнав, что вестготы ушли, Аттила предложил Аэцию компромисс. Римляне дают ему беспрепятственный выход из окруженного лагеря, а он отказывается от дальнейшего похода и возвращается к себе в Паннонию. Аэций согласился, так как не решался начинать новую битву с войском, ослабленным потерями и уходом союзника.
Кроме того, как опытный политик и дипломат, он понимал, что гунны теперь также стали слабее и вряд ли смогут в ближайшее время представлять серьезную угрозу для Рима. Но добивать их до конца Аэций тоже не хотел. Они еще могут понадобиться как противовес против вестготов. Римский полководец прекрасно знал, как переменчивы и быстротечны все эти военно-политические союзы. Сегодня вестготы наши друзья, но кто знает, что будет завтра? Вполне возможно, что гунны могут еще Риму пригодиться.
Примерно так рассуждал Флавий Аэций, принимая решение выпустить остатки войска Аттилы из окружения. Героическая эпопея обороны Римской империи от грандиозного набега гуннов завершилась.
Итог сражения
Битва на Каталаунских полях считается одним из самых кровопролитных сражений мировой истории доиндустриальной эпохи. По данным Иордана, с обеих сторон в ней погибли 165 тысяч человек. А кто-то из историков называет и цифру в 300 тысяч человек. При всем понятном преувеличении со стороны средневековых монахов все же очевидно, что битва была беспрецедентной по своим масштабам.
Каковы же были политические итоги битвы? Аттила смог уйти, но его план завоевательного похода на Рим потерпел крах. После такого мощного удара непрочное государственное объединение гуннов начинает распадаться, а вскоре после смерти Аттилы (453 год) его империя и вовсе прекратила свое существование.
Битва на Каталаунских полях стала последней победой Рима. Гибель Вечного города была отсрочена на два десятилетия. Флавий Аэций получил от потомков почетное прозвище «последний римлянин».
Но слава спасителя Рима и победителя гуннов сыграла с Аэцием злую шутку. Ничтожный и завистливый император Валентиниан (и раньше относившийся к Аэцию с подозрением) после его победы над Аттилой и вовсе перепугался. А что, если этот талантливый и авторитетный в армии и народе лидер решит править сам? Ведь всем было очевидно, что императорский венец гораздо более подходит Аэцию, чем его повелителю.
21 сентября 454 года коварный император вызвал полководца к себе во дворец для доклада, а затем неожиданно пронзил его мечом. «Не правда ли, смерть Аэция прекрасно исполнена?» - спросил он у одного из своих приближенных. Тот нашел в себе смелость ответить: «Прекрасно или нет, я не знаю. Но я знаю, что вы левой рукой отрубили себе правую».
Для всех римлян, кто сохранил способность к здравому суждению, было очевидно, что, убив Аэция - последнего достойного и талантливого человека, которого смог породить Рим на закате своего существования, император подписал смертный приговор и всей империи. Средневековый хронист выразил это общее чувство такими словами: «Так погиб Аэций, воинственнейший муж и некогда ужас могущественного короля Аттилы, а вместе с ним пала и Западная империя, и благо государства, и их уже более не удалось восстановить...»
Денис ОРЛОВ
Аттила-бич божий
Аттила (? - ум. в 453 году). Правитель гуннов с 434 по 453 год, объединивший под своей властью тюркские, а также германские и другие племена.
Память о вожде гуннов сохранялась на протяжении веков в устном германском эпосе и перешла в скандинавские саги. В ранних сказаниях германцев Аттила числится вторым в списке великих правителей - после самого Одина. В 434 году Аттила и его брат Бледа стали соправителями-вождями гуннов. Но в 444 году Аттила убивает брата и становится единоличным правителем.
В сочинениях католических монахов Аттила получил прозвище Бич божий. Католическая церковь трактовала фигуру вождя гуннов как божеское наказание за грехи. В начале VII века епископ Исидор писал: «Аттила был гневом Господним. Всевышний наказал нас гуннами, чтобы, очистившись в страданиях, верующие отвергли соблазны мира и вошли в небесное царство».
Между тем Аттила вовсе не был абсолютным исчадием ада. Он, конечно, был жесток и беспощаден к покоренным народам, но хронисты отмечали, что это был энергичный и умный правитель, обладавший недюжинными полководческими талантами. Вот как его описывали те, кому довелось видеть вождя гуннов: «Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом кожи, он являл все признаки своего происхождения...»
Флавий аэций - «последний римлянин»
Флавий Аэций (? - 454 год) родился в Дуросторе (современная Силистра - Болгария). Его отцом был магистр конницы Гауденций, представитель местного знатного рода.
Аэция еще мальчиком взяли в телохранители к римскому императору Гонорию. В 408 году вождь вестготов Аларих потребовал от императора заключить мирное соглашение. Римляне должны были выплатить дань и обменяться с вестготами знатными заложниками. Одним из них стал Флавий Аэций. Юноша провел в заложниках три года сначала у вестготов, а потом у гуннов.
Впоследствии Аэций женился на дочери знатного гота Карпилиона и при поддержке готов достиг поста начальника императорской гвардии, а в 429 году возглавил и всю армию Римской империи. На протяжении 25 лет Аэций удачно отбивал ограниченными силами набеги варваров на владения Западной Римской империи. Он был не столько военачальником, сколько фактическим руководителем империи при слабом императоре Валентиниане III.
Современники так описывали Аэция: «Он был среднего роста, крепок, хорошего сложения, то есть не хилый и не тучный; бодрый, полный сил, стремительный всадник, искусный стрелок из лука, неутомимый в метании копья, весьма способный воин и прославлен в искусстве заключать мир. В нем не было ни капли жадности, ни малейшей алчности, от природы был добрым, не позволял дурным советчикам уводить себя от намеченного решения; терпеливо сносил обиды, был трудолюбив, не боялся опасностей и очень легко переносил голод, жажду и бессонные ночи».
Триумфом Аэция стала победа над Аттилой в битве на Каталаунских полях в 451 году.
БИТВА НА КАТАЛАУНСКИХ ПОЛЯХ
Аттила
Сражение, разыгравшееся в 451 г. на одной из равнин в Шампани, стало своеобразным концентрированным выражением всех европейских конфликтов эпохи Великого переселения. Это не была битва Востока с Западом или хаоса против порядка, это была битва всех против всех.
В 70-х годах IV в. на границах империи появились новые опасные соседи - гунны. Эти кочевники явились в Европу из Центральной Азии. В первой половине II в. началась миграция гуннских племен в Восточный Казахстан и Семиречье, а затем вместе с угорскими племенами Западной Сибири - в Приуралье, в прикаспийские и заволжские степи. В середине IV в. гунны вторглись в области между Волгой и Доном. Покорив аланов на Северном Кавказе, разгромив войска Боспорского царства, они перешли Дон, сокрушили многоплеменную державу остготского короля Германариха в Юго-Восточной Европе (375 г.). Теснимые гуннами вестготы перешли Дунай и поселились в провинции Мезия. Под давлением тех же гуннов ринулись на запад полчища вандалов и свевов. Так что население Римской империи, даже проживавшее на западе, быстро поняло, какая могучая сила пришла с востока. Гунны неоднократно нападали на балканские провинции, в 395–397 гг. они вторглись в Сирию, Каппадокию и Месопотамию, затем во Фракию и Иллирию. К 420 г. они обосновались в Паннонии.
Отношения гуннов с Западной Римской империей долго строились на вполне цивилизованной основе. С 20-х годов V в. гуннские отряды регулярно нанимаются для службы в римской армии. Главной силой кочевников была, конечно, конница, в искусстве верховой езды и ведения конного боя гуннам практически не было равных. А с 40-х годов вождь гуннов Аттила стал проводить фактически независимую политику по отношению к обеим частям Римской империи.
Аттила стал главой гуннов в 444 г. На самом деле он не был столь жестоким и диким азиатом, «бичом Божьим», как его называют средневековые хроники. Двор гуннских вождей уже перенял многие римские обычаи, Аттилу воспитывали греки и римляне. Это был энергичный и умный правитель, обладавший, к тому же, недюжинными полководческими талантами. Гуннское государство при нем достигло огромных размеров - от Сибири до Рейна. И Западная, и Восточная Римская империя искали союза с всесильным Аттилой, к нему за помощью обращались короли и вожди других народов.
В Риме же возвысился человек также незаурядный, хитрый политик и способный военачальник Аэций. Любопытно, что в молодости он несколько лет провел в свите тогда еще наследника престола Аттилы. Затем он часто принимал в свою армию гуннские отряды, гордился дружбой с гуннским вождем, но позже Аэций и Аттила оказались главами двух противоборствующих лагерей. Аттила к неудовольствию Рима вмешался во внутренние дела франков. Более того, в столице Западной империи появилась прогуннская партия во главе с сестрой императора Валентиниана Гонорией. Она претендовала на половину наследства их отца и видела возможного союзника в Аттиле. По этому поводу она сама предложила свою руку и сердце воинственному гунну. Тот начал активную подготовку к войне.
Гунны уже представляли собой многоплеменной союз. В ходе стремительного продвижения с востока на запад гунны оказались лишь немногочисленным ядром этого союза. Кроме того, в войне против Рима к Аттиле присоединились аланы, славяне, гепиды, остготы. Аэций также энергично сколачивал антигуннскую коалицию из народов Галлии и Испании. Главным было заключение политического союза с могущественным Вестготским королевством. Против гуннов выступили также бургунды, франки, саксы, арморики и др.
Переправившись через Рейн, 56-летний Аттила направился к Триру и далее двумя колоннами - на северо-восток Галлии. Его армия к этому моменту насчитывала около 120 тысяч человек. Приблизительно столько же было у римлян и их союзников. В апреле 451 г. под ударами гуннов пал Мец, горели Тонгерен и Реймс. Париж, по легенде, спасла некая Женевьева, убедившая население не покидать город и тем снискав уважение и снисхождение Аттилы.
Местом генерального сражения двух армий стали Каталаунские поля в Шампани. «Битва народов» (так ее называли в связи с упомянутым пестрым этническим составом обоих полчищ) началась в 20-х числах июня 451 г. У римлян вестготский король Теодорих командовал левым крылом, Аэций - правым, в середине находились аланы, бургунды и прочие союзники. В центре гуннской армии стоял Аттила с соплеменниками, на левом фланге расположились готы во главе с Валамиром, на правом - гепиды и другие народы. Сражение начали гунны. Между двумя армиями находилось возвышение, которым пытались в первую очередь овладеть обе стороны. Это удалось сделать вестготской коннице. Аттила поддержал действия своего авангарда атакой основных сил центра, лично бросившись в наступление с криком: «Смелые атакуют первыми!». Затем началась жестокая сеча по всему фронту, войска смешались, хронисты утверждают, что протекавший на поле боя ручей вышел из берегов от крови. Это действительно было крупнейшим сражением всей античной эпохи и долго оставалось крупнейшим и для Средних веков.
В ходе битвы был убит король Теодорих, хотя его вестготы одолели своих визави (тоже готов). Вестготам и римлянам Аэция с двух флангов удалось сжать гуннов в тиски и заставить их отступить. Аттила отвел войска в лагерь, а римскому полководцу пришлось отпустить вестготов, которые хотели похоронить своего вождя с подобающими почестями. Впрочем, есть версия, что сам Аэций убедил сына Теодориха, что тому следует спешить в свое королевство, чтобы никто не выхватил из его рук власть. Таким образом, Аэций, возможно, хотел дать возможность Аттиле отступить, чтобы использовать его в дальнейших политических играх и лавировании между варварскими королями. Если это так, то Аэцию вполне удалось реализовать данную идею. На следующий день гунны не продолжили сражения, а отступили в полном порядке. Так что в кровавой и многолюдной битве на Каталаунских полях ни одна из сторон не добилась решающей победы. Уже в следующем году Аттила вторгся в самое сердце Италии и только после загадочного разговора с Папой Римским Львом I повернул обратно.
